Глеб Торский, «Народ Израиля жив!». Что просит еврей у Господа?

Картина Глеба Торского «Легион». Солнечный день. Тень — почти отвесная. Городской пейзаж: узенькие улочки, стрельчатая арка прохода между домами, арки оконных проемов. Мощеная улица, в продолжении улицы видны два мужских силуэта в шляпах, пальмы.

На переднем плане — два солдата с автоматами, у одного в руках — чемоданчик (значит, это не патруль). Два кота выясняют отношения под окном заведения, на стекле которого нарисована громадная чайная чашка, а над окном — вывеска «פלפל, בורקס» (что в переводе с иврита означает «фалафель, бурекас», а в переводе на привычные российскому уху понятия — «гороховые шарики, обжаренные в масле» и «слоеные пирожки с творогом (картошкой, грибами, шпинатом)».

Чуть поодаль справа — еще одна торговая точка. Вывеска — «בגדים, נעליים» («Одежда, обувь»).

Слева от солдат вниз по улочке идет весьма пожилая пара — оба с совершенно белыми головами. Перед ними по ходу еще одна лавочка. Судя по развешенным снаружи тряпкам, там продают всякую галантерею: шарфики, платочки…

На углу, в витринном проеме, сидит мужчина европейского вида: усы, аккуратно постриженная борода, туфли типа мокасин. Он в кипе (верующий). В его руках — трость.

Витрина, перед которой он сидит, демонстрирует нам средневекового рыцаря (хотелось выразиться словами Аркадия Исаковича Райкина — «срендекового») с копьем и щитом, в панцире. На щите — символ римского легиона.

Магазинчик «JERUSALEM PERFEKT ART» (если можно так перевести — «великолепное искусство Иерусалима»), видимо, принадлежит выходцам из Германии — об этом говорит написание слова «perfekt». И предлагает он своим посетителям подарки «из древности» возрастом не меньше пары тысяч лет. Сколько среди этих подарков подделок — не знает даже хозяин магазина.

На переднем плане слева — как символ жизни — тележка с бубликами «בייגלה» (бейгале). И в самом центре картины — необычный каменный стол, на котором стоят две чашки, тарелочка с бейгале (маленькими хрустящими колечками из теста, усыпанными солью и сумсумом).

Если присмотреться к столу, видно, что его боковая поверхность не гладкая, она бороздчатая. Очевидно, это остаток какой-то древней колонны. И на этой поверхности нанесена надпись латинскими буквами, которую можно перевести приблизительно так: «Мы, солдаты Х легиона, свидетельствуем, что здесь нет евреев и не будет никогда».

Иерусалим, свободный от евреев… Так гласит надпись на улочке в Старом Иерусалиме, которая расположена недалеко от Шхемских ворот. Надо только войти в ворота, повернуть направо и чуть пройти вперед — и вы увидите этот необычный столик и евреев, которые существуют вокруг него.

Вот так Глеб Торский, художник, увидел рассказ Дины Рубиной. Правдоподобие изложения вызвало у него неукротимое желание найти колонну и расшифровать заново надпись (если она существует).

Глеб начал действовать. Он включил в поиски всех своих знакомых, всех друзей, всех, кто как-то мог бы ему помочь. Везде он получал один ответ: «Такой колонны нет!»

Глеб не сдавался. Он продолжал рассылать вопросы. И однажды пришел ответ, в котором описывалась эта колонна и расшифровывалась надпись на ней, — из Германии. Увы, содержание надписи не имело отношения к евреям. Она (надпись) сообщала о том, что солдаты Х легиона поставили эту колонну в честь своего командира.

А насколько красиво это преподнесла Дина Рубина! И что делать художнику? Поведать миру правду, скрытую от широкой публики, или оставить жить в красках живописную легенду?

Мольтке говорил (если верить сплетням): «Правду, правду, и только правду. Но не всю правду». Глеб пошел по стопам Мольтке. Он оставил разгадку надписи зрителям. И если бы я не услышал ее из уст самого Глеба, я не усомнился бы в правдивости литературного источника.

Мы снова на том же перекрестке, но художник сейчас смотрит в другую сторону (картина называется «Народ Израиля жив!»).

Несколько изменилась обстановка. На столике — чашка кофе, раскрытая книга, возле столика — еврей в кипе. Видимо, еврей молится. Его лицо обращено в сторону Стены Плача. Пришло время дневной молитвы. Молитве две тысячи лет:

Господи! Отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Благословен Ты, Господи, Боже наш, Бог предков наших, Авраама, Исаака и Иакова, Бог великий, всесильный и грозный, Бог всевышний, творящий благодеяния, владеющий всем, помнящий заслуги предков и посылающий спасителя их потомкам, ради Имени Своего, Царь помогающий, спасающий и щит!

Еврей положил свой молитвенник на остаток колонны с остатками латинской надписи. Он, может быть, и знает латынь, но его не волнует ни надпись, ни сама колонна. Главное — он в Иерусалиме, он читает молитву во славу Всевышнего. … подними знамя, чтобы собрать изгнанников, собери нас вместе с четырёх концов земли.

Благословен Ты, Господи, собирающий скитальцев народа Своего, Израиля.

Еврей поднимает глаза от книги, повторяя слова молитвы. Он — живое воплощение веры предков в то, что евреи вернутся к своим священным местам, что они встретятся в Иерусалиме и в следующем, и в следующем, и в следующем году. Вернись милостиво в Твой город Иерусалим и обитай в нём по Своему обещанию. Устрой его вскорости, в наши дни, навеки, и престол Давида в нём утверди вскорости.

Надпись на колонне — свидетельство того, что здесь, в этом месте, в Иерусалиме, когда-то побывали римляне. Они изгнали евреев, рассеяли по Средиземноморью, продали в рабство, просто поубивали:

Если я забуду тебя, Иерусалим, — пусть отсохнет десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя…

Еврея от прошлого отделяет тонкая завеса. Она приподнимается, века проносятся, шелестят, как бумага, — тонкая перегородка между прошлым и настоящим. И за этими свитками — уставший или убитый легионер. Он пришел с одним из легионов, чтобы завоевать Иерусалим. Его копье пронзает свиток — это как бы напоминание о всех канувших в вечность завоевателях.

Еврей молится.

…и всякое зло да погибнет мгновенно, и все враги народа Твоего да будут скоро сокрушены, а злонамеренных искорени и истреби, низвергни и усмири в ближайшем будущем. Благословен Ты, Господи, сокрушающий врагов и унижающий злонамеренных.

Еврей молится. И пока еврей молится — народ Израиля жив!